Шок! 🤯 Принс бил женщин?! Темная сторона «Пурпурного дождя»
«Они будут делать тебе больно снова и снова» - этими словами 40 лет назад Принс пытался залечить наши душевные раны своим фильмом «Пурпурный дождь». За тридцать лет до того, как Бейонсе подарила нам свой шедевр «Лимонад» в 2016 году, Принс, поднял планку на недосягаемую высоту, перенеся свой альбом на экран. Он не просто ввел нас в мир, где обитал его дух, но и показал визуальные образы, которые жили бок о бок с его музыкой. «Пурпурный дождь» проводит нас через социальное и политическое кредо Принса через образ Кида, экранного альтер-эго артиста. Личность Кида - результат невыносимых условий жизни в его семье. Отец Кида, Фрэнсис - домашний тиран. В фильме мы знакомимся с ним после триумфального выступления Кида, который, вернувшись домой, видит, как отец избивает мать. Кид пытается вмешаться и остановить один из многочисленных приступов агрессии отца, но в итоге сам подвергается нападению. Реакцией Кида на домашнее насилие становится его вызывающая и яркая одежда. В фильме Моррис Дэй - фронтмен группы The Time, соперничающей с The Revolution. Моррис - нахал, не стесняющийся своих взглядов и отношения к женщинам. Для него они - объекты, приложения к его желаниям, как физическим, так и профессиональным. И, что самое главное, одноразовые. Присутствие Морриса, постоянно разгуливающего в нарядах, напоминающих сутенера или уличного афериста, лишь подчеркивает образ Кида. Его сценический персонаж, воплощенный Принсом, становится тонким исследованием маскулинности. Своей драматичной манерой одеваться, эмоциональной уязвимостью и страстными выступлениями Принс переворачивает привычный образ мачо-рок-звезды. Его герой воплощает в себе сочетание силы и чувствительности, бросая вызов представлениям публики о том, каким должен быть мужчина в музыкальной индустрии. Аполлония же, возлюбленная Кида, представляет собой смесь независимости и традиционной женственности. Стремясь проложить собственный путь в мире музыки, она сталкивается с трудностями, с которыми сталкиваются женщины, отстаивающие свою независимость в мире мужчин. Отношения героев, отмеченные и страстью, и конфликтами, подчеркивают непрекращающуюся борьбу за равновесие и равенство между полами. Кид, завязывая роман с Аполлонией, переносит на нее жестокость своего отца. В фильме Кид несколько раз бьет Аполлонию - инстинктивная реакция на ее согласие присоединиться к женскому трио Морриса. Он противится такому обращению, боясь, что Моррис будет ее использовать, но сам же демонстрирует последствия отцовского проклятия - избиения женщин. Позже в фильме, когда Кид хочет отомстить отцу за очередное нападение на мать, он обнаруживает Фрэнсиса играющим на пианино в подвале. Во время короткого разговора, в котором Фрэнсис советует Киду не жениться, зритель понимает горечь и разочарование, которые привели его к жестокости по отношению к семье, а затем и к попытке самоубийства. Родовое проклятие, которое Кид унаследовал от отца, выходит за рамки насилия как способа решения конфликтов. Позже Кид находит ноты отца и в ярости разбрасывает их по подвалу. Именно в этот момент мы видим, что Фрэнсис передал сыну свой музыкальный дар, но собственная нереализованность сделала его озлобленным, заставив выплескивать свою frustraцию на семью. В «Пурпурном дожде» Фрэнсис передал Киду страх и неуверенность в себе. Но благодаря унаследованному музыкальному таланту, любви Аполлонии и дружбе с коллегами по группе, Кид, наконец, смог начать работу над тем, чтобы снять проклятие. Мы становимся свидетелями его преображения во время кульминационного исполнения заглавной песни. Мы видим исцеление в то время, когда мало кто в нашем сообществе задумывался об этом слове, не говоря уже об эмоциональной работе, к которой оно нас призывает. Спустя сорок лет чернокожие мужчины, хоть и не все, начинают задумываться о том, чтобы принять лекарство, щедро предложенное нам Принсом. Название группы Принса/Кида, The Revolution, - это нить, на которой соткана реальная и вымышленная история. Показывая, а не рассказывая, мы видим решимость Принса бросить вызов заоблачным барьерам, которые сдерживали развитие чернокожей/американской музыки. К середине 1980-х годов диско осталось позади, хип-хоп еще только проходил подростковый период. Черная музыка была представлена в основном R&B и хаусом. Конечно, был еще и фанк. Но смешивать все это вместе - такую музыку звукозаписывающие компании не понимали, считая это сродни хамству - не держаться своей полосы. Принс же видел полосы, достаточно широкие, чтобы вместить все скорости движения. Он не был хип-хопом, но он был словом. Он не был рок-н-роллом, но он определил энергетику рок-н-ролла, как никто со времен Джими Хендрикса. Он не был Parliament, но он определенно привносил фанк везде, где бы ни появлялся. А еще госпел, и медленные, сексуальные песни о любви. И он играл как минимум на 27 инструментах, не считая голоса. Все это было показано в фильме - как в плане звука, так и визуала. Все это было и остается силой названия The Revolution. Сам концепт слова «революция» сообщал миру о грядущем восстании, которое бросит вызов репрессивным социальным нормам. Что бы мы ни представляли, слушая альбом «Purple Rain», использование Принсом фильма в качестве медиа и месседжа означало, что мы не сможем закрыть глаза на то, что мы знали, но отказывались признавать: всю полноту человеческого опыта, которая свела на нет гендерные роли и идентичности, а затем заключила их в крошечную, безвоздушную вакуумную упаковку, обрекая на существование и смерть вместе с травмами поколений, которые продолжали оставлять так много чернокожих людей отчаявшимися, нищими, подавленными и, да, даже безумными. Не дрогнув и не моргнув глазом, фильм Принса заставил нас взглянуть правде в глаза, которая в 1980-х годах не имела ни названия, ни теории, как сегодня: токсичная маскулинность. В чернокожих сообществах слово «андрогинность» использовалось редко или никогда. Мы знали о яркости, знали, что мужчины бьют своих жен и детей. Но домашнее насилие слишком часто считалось частным делом. Синдром избитой жены был описан и включен в DSM, но где он был применим, если женщина была черной? Не было Опры Уинфри, говорящей о домашнем насилии, физическом и сексуальном абьюзе. Не было доклада Mass General Brigham McLean, в котором было бы указано, что каждая четвертая женщина в Америке сталкивается с насилием со стороны интимного партнера. Выводы о том, что «дети, выросшие в условиях домашнего насилия, с большей вероятностью столкнутся с ним, достигнув совершеннолетия», не обсуждались публично. Не говорили мы и о том, что «мальчики из такой среды с большей вероятностью сами станут насильниками». Были слова, которые, наконец, стали считаться оскорбительными. Но не было ЛГБТК+. Были балы, где люди выступали, но не было Билли Портера на всех красных дорожках, не было сериала «Поза» на ТВ. Был Дэвид Боуи, конечно, и Мик Джаггер, но это был белый мир. В черном мире даже Литл Ричард не занимал того места, которое открыл Принс. Наш мир был миром табу, иногда криков, а потом тишины, растянутой до предела. Не менее важным - и сильным - является глубокое культурное и духовное обоснование фильма. Да, «Пурпурный дождь» говорит о токсичной маскулинности, андрогинности, яркости и домашнем насилии. Да, традиционные аспекты мужественности постоянно ставятся под сомнение. Но в традициях практически всех чернокожих людей «Пурпурный дождь» демонстрирует нам способность к прощению и искуплению после насилия и травмы. Вот почему ни фильм, ни альбом не являются особенными только благодаря музыке и харизматичной звезде. Он особенный потому, что позволяет зрителю почувствовать искреннее сочувствие к тем, кто допускает токсичное поведение. Легко выплеснуть ребенка вместе с водой, и нет оправдания мужчине, поднимающему руку на женщину. Но этот фильм не только показывает подоплеку абьюзивного поведения, но и работу, необходимую для того, чтобы снять проклятие поколений - как со стороны агрессоров, так и со стороны наблюдателей. Зритель прошел путь от злости на Фрэнсиса до жалости к нему. Кид на протяжении всего фильма не дает зрителю возможности ему сопереживать, поскольку проецирует свои страхи и гнев на тех, кто ему дорог. Но как только мы видим, что он предпринимает шаги к исправлению своих ошибок, мы возвращаемся к нему, снова приветствуя молодого артиста. «Пурпурный дождь», фильм, вероятно, рассматривался теми, кто в него вложился, как средство продвижения Принса в реальном мире, выхода на новый уровень известности. Это мог быть тщеславный проект, каких мы видим сегодня множество. Но гениальность Принса заключалась не только в его музыке. Это было его мужество. Ставить в центр внимания табуированную тему того, что происходит за черными дверями, что происходит в умах, сердцах и душах чернокожих, что их ломает и что делает их сильнее - это и сейчас не норма, не говоря уже о том времени. Мы - люди, которые отказываются выносить сор из избы, словно от этого зависит наша жизнь, вместо того чтобы ценить то, что наши жизни укорачивает. Это то, что Принс понимал, знал, с чем боролся и над чем продолжал работать до последнего вздоха в 2016 году. Это то наследие, которым он поделился с каждым из нас, если мы захотим принять его, и, приняв, обеспечить его развитие и использование в вечности.
